Дамба. Никто, кроме нас - Николай Старинщиков

– На ладьях, – поправил Шубин. – С носами загнутыми… А галеры – это из другой песни.

Они сидели за столом, накрытом клеёнкой. У стены тикал будильник. На стене висел календарь. Под календарем исходила потом бутылка, вынутая из холодильника, – хозяин гаража расслаблялся, купив самогонку у Голубцова. Одна отрада у человека. И колея у него теперь тоже одна: работа – дача – гараж. И далее по кругу. Посредине бывает, правда, иногда мероприятие, но редко – это когда возьмёт человек и расслабится.

– Он её, этот Саня, через активированный уголь пропускает, – рассказывал Шубин, словно Осадчий только что на свет родился. – Короче, тот же самый процесс очистки, который применяется на спиртзаводах. Только ещё лучше, потому что у них все фильтры забиты – знакомый рассказывал. Оттого у них водка говном отдаёт. Из чего её гонят там?

– Из нефти, – заявил Осадчий. – Помнишь органическую химию? Вот. Колбасу можно из нефти произвести – и никто не догадается…

Осадчий остановился, переводя дух. За вторую бутылку взялись. Не слишком ли быстро у них беседа пошла?

– Но я не об этом, – спохватился он. – Я же мыслями хотел поделиться.

– Я что-то не въеду… Давай по новой…

Повтор у Осадчего вновь получился пространный. Пришлось рассказать о своём заместителе Ахмерове. И лишь после этого о звонке мобильного телефона за дверью на шестнадцатом этаже и разговоре неизвестного лица. После этого всё становилось на свои места: за спиной у Осадцева плели непонятные сети.

– Может, Ахмеров нацелился занять мою должность? – предположил он. – Но кто он такой, этот Дмитрий Иванович. Он никогда не служил. Простой инженер-строитель. Работал себе на стройке – так нет, потянуло в охранники. Представляешь? Три месяца всего отработал и полез в архив… Я ему не верю. Как можно работать с таким человеком?

Шубин вдруг вспомнил о своём и решил поделиться с неожиданным гостем.

– Не хотел я говорить, но придётся. Конечно, это нарушение, и я это понимаю, потому что не положено на работе рыбачить…

– Тебе можно, – прервал его Осадчий. – Кроме того, что запрещено законом, – и улыбнулся, блестя вставленным зубом из жёлтого металла.

– Представь. Стою я в воде, – хмурился Шубин, – а тут черти летят на катере. Вдоль берега… Короче, нахлебался водички, но выбрался. Такая вот петрушка со мной приключилась. Докладывать, конечно, не стали. Сам виноват. А теперь, после твоих разговоров, вот я и думаю: какого им хрена там надо было? Тоже, может, экологи?

Шубин замолчал, блестя глазами. Поднял бутылку и наполнил рюмки.

– Короче говоря, – продолжил Осадчий, – назревает какой-то фурункул. Придётся опять к генеральному идти. Может, он в курсе.

Тимофеич поднял рюмку:

– Хочу выпить за пингвинов, чтобы им никогда не знать человеческих проблем. И ещё за Северный флот, на котором служил я срочную…

– Кем? – оживился Осадчий.

– Извини, я подписку давал… Чтоб никому… Даже в бреду…

– Но теперь-то уж можно… Всё прошло, как с белых яблонь дым…

– Закусывай, Степаныч… Огурчики, помидоры, колбаска, рыбка… Я здесь заночую. Не пойду домой. Не хочу. Дома меня никто не ждет. Зять – стерва… Я, говорит, за своё здесь потею… А ты, говорит, кто такой?

– Серьёзно?

– Это он мне! Офицеру МВД!.. А ведь я хотел его на работу к себе пригласить – у нас же там место стрелка свободное. Но теперь – ни под каким соусом… Прошу тебя… Не бери! Я тебя умоляю…

Осадчий слушал вполуха. Мало ли что происходит в жизни.

– Он у тебя откуда? – спросил он о зяте.

– А хрен его в душу знает… – ответил Тимофеич. – Нашла где-то, притащила в квартиру. Разве же нас теперь спрашивают…

– Это уж точно.

– Ни под каким предлогом… Не бери.

Осадчий вдруг завёл старую песню:

– Тимофеич, может, ты согласишься?

– Говорю ему, – продолжал Шубин, – пенис лосиный, говорю, пососи… от застоя всего организма…

– Соглашайся, Тимофеич…

– Я давно согласен. – Шубин вздрогнул. – Извини, о чём это мы? Давай выпьем, а потом поговорим. Кем я у тебя буду? Инспектором? А зарплата? А время свободное, чтобы на дачу ездить?.. – Он хлопнул себя ладонью в лоб. – Совершенно из памяти вышибло, потому что с сегодняшнего дня я больше не дачник. Однозначно. Сам себе клятву давал и начисто всё позабыл. Когда выходить?

Он внимательно посмотрел в глаза Осадчему. Того даже заклинило от неожиданности. Месяц Шубин отказывался – и вдруг согласился.

– У нас зарплату должны прибавить, – обещал Степаныч. – Тысячи на две…

– Хрен с ней. Давай лучше выпьем. За морских львов. А потом за пингвинов… За правоведов я пить не желаю, хотя мог бы. Прикинь, по наклонной ползёт один… снизу вверх. И не думает, что соскользнуть может.

– Кто таков?

– Юра Буханцев, адвокатишка сраный… Ему кажется, он теперь центр вселенной. Хотя, скорее всего, посадил его кто-то себе… По самые помидоры.

Глава 5

Губернатор области Порошин Леонид Ильич задержался у себя в кабинете больше обычного. Он не любил засиживаться допоздна, прекрасно понимая, что за работой с неизбежностью должен следовать полноценный отдых. Ему за полста. Воинское звание – генерал-лейтенант. Леонид Ильич числился за штатами министерства обороны – как лицо, назначенное на выборную должность. Он считал себя выдвиженцем столицы, потому что без помощи некоторых граждан, проживающих там, не удалось бы ему занять этот важный пост.

Леонид Ильич прекрасно понимал, что чужд местному населению. Сами посудите, что он здесь позабыл, если родился на Камчатке, служил по всей стране, в том числе на Кавказе, пока не приземлился на Средней Волге.

Порошин обернулся к окну: на площади стояла угольно-чёрная фигура вождя, протянувшего ладонь навстречу губернатору. Он словно целился в окна: «Смотрите, люди добрые, кого пригрели! Кому гнездышко теплое предоставили у косогора?!..»

За спиной у вождя щетинились елки и липы, зиял обрыв, темнела внизу громадная масса воды, за которой виднелась дамба, старый патронный завод, жилые дома Нижней Часовни, Верхней Часовни, а также гигантская труба ТЭЦ-2. Там располагался громадный Заволжский район.

Леонид много чего обещал, когда шёл на выборы. Говорил, что зимой в домах будет тепло, а в летнее время, особенно в жару, не будут отключать горячую воды. Обещал изучить проблему Нижней Часовни – всю в комплексе, включая задачу с заводской котельной, а заодно разобраться с инженерным сооружением – дамбой. Грозился даже пустить под корень всю местную мафию.

Он много чего обещал. Однако гражданская жизнь оказалась намного сложнее, чем он предполагал. Здесь не возьмешь под козырек и не прикажешь: «Крру-гом! Исполнять без промедления!» Оказывается, мозги требуются на каждом шагу. В армии намного проще – начиная от комплектования подразделений личным составом и кончая продовольственным обеспечением. Ему оставалось лишь направлять всё это в нужное русло. Он и направлял. Через подчинённых офицеров. Оставаясь в определенной степени недосягаемым ни для кого, за исключением тех, кто стоял над ним.

На гражданке все оказалось напротив. Тут всяк норовит сложить фигу и сунуть под самый нос. В общем, совсем никакой субординации. Есть, правда, некоторые, которые беззастенчиво стелятся под него – лишь бы Леониду Ильичу было мяконько. Генерал-губернатором в глаза кличут. Вроде как по ошибке или безграмотности. Порошин на подобное обращение молчит: генеральского звания его никто не лишал, хотя должности генерал-губернаторов существовали в далекой истории, причём где-то в далёкой Сибири и ещё, кажется, на Кавказе.

Звонок правительственной связи прозвучал так неожиданно, что губернатор вздрогнул.

– Порошин слушает…

Звонили из финансового министерства. И вновь напомнили о безусловном исполнении финансового поручения. Завели разговор о трансферте.

Губернатор отвечал. Было такое дело. Получали. И давно исполнили, направив на нужды области.

– Но он направлялся на дамбу и мост, Леонид Ильич! Это нарушение финансовой дисциплины!.. Буду вынужден доложить по вертикали… – проговорила Москва и отключились.

– Да хоть по горизонтали, – тявкнул в трубку губернатор.

Он даже фамилию клерка толком не помнил. Стояла дамба – и будет стоять. Что ей сделается, дуре бетонной! Новый мост тоже никуда не убежит. Это сооружение является объектом федерального значения, потому голова должна болеть у федералов. По старому мосту ещё можно ездить. Перетопчутся как-нибудь. А там и выборы подоспеют. Ведь нет никакой гарантии, что снова изберут на должность.

Пискнул телефон внутренне связи. Секретарь доложила о звонке из Колпаковского района. Губернатор взял трубку.

– Порошин слушает!.. День открытых дверей? А по какому поводу?.. Сдача второй очереди коровника? Хорошо. Буду. Обязательно буду у вас. Ну, как же… Хорошо помним о вас. В обязательном порядке…